1. Вступление в поэму
1. Вступление в поэму
"Банальный сюжет"
Эта шляпа — вера. Эта трость — душа.
По канату — по сюжету — чуть дыша.
Да под куполом поэмы — грусти груз.
На банальности арену — вдруг сорвусь?
"Рыжий! Рыжий! Посмотрите, как идёт
он по нити! Он не виден — виден рот!
— Что за глупая улыбка! — Вот оскал!
На канате — по ошибке? — Он искал
розовых подарков жизни — в сих стенах?
— Цирк! — Опять на трости виснет! — Он — в очках
розовых! Не счесть ошибок! Вот дурак!"
Скрыл внизу песок улыбок полумрак.
Не пойду на это дно, не у-тону!
— В небо! — Не было б дано — нырнуть ко дну!
Если б не было давно нам нужно ввысь —
сколько б лучших вновь и вновь не со-рва-лись!
Я поэму перейду? — Дрожит канат.
Упаду — не упаду? — Каков расклад?
Смейся в лица, если жутко — не собьют!
Ох, и шатки эти штуки! — Крепче, шут!
2. Вступление в часть I.
Часть I. Повседневность
Полночью над скалами
да над пустынями месяц стоит.
Тёмными провалами
тени раскинули
холод и стыд...
Только б не над пропастью -
крылья дрожащие!
Это тоска
чёрной птицей-повестью
из сердца вашего
летит в века...
Страннички! Убогие!
Стыдно признаться ли? —
попутал бес!
Наши аналогии
да аллитерации —
вместо чудес!
Как ладошки, души вы
к огню словесности
тянете — вдруг
сон полуразрушенный
спасет от бездны
стих из ваших рук?..
Песни полусонные,
речи бездонные,
да вой порой...
Дался тяжело наив.
Из такого лона и
выйдет герой.
3. Ночь. Появление героя
Часть I. Повседневность
Поэма начнётся в городе —
средь таяний, чаяний и эмоций,
весной.
Здесь исключительно дорого
все, чего рука ни коснётся. —
Ценой!
Помнишь — под небом солнечным,
зеленея, пили проростки
свет, жар?..
Поэма начнётся полночью.
Герой возникает на перекрёстке,
дрожа.
Март наш холоден сыростью.
Мы в апрель уже и не верим
теперь.
А в кармане не вырастет
ни рубля на такси! Где берег?
Где дверь,
что, как в сказке, раскроется, —
и теплом одарит, и своими
людьми?..
...Страшно в полисе police — ам!
Истощённое сучье вымя,
корми
недоделанных ромулов,
романтических ремов готовых
пришить!..
...Вот герой наш — у дома — и
семь холмов покидает клоун
души...
Утро хлопнет ресницами
ставен, солнце ворвётся в окон
зрачки...
Сладко грезится-спится — и
губ коснулся воздушный локон
тоски...
4. Утро. О герое
Часть I. Повседневность
Зачем родился он? Как кораблю у мели,
стоять ему — погибель, и нельзя отчалить!
Делами обделён — и потому бесцелен,
любимой не любим — и потому печален...
Приободриться хочет он. — Водой холодной
стоит и обливается. И нет горячей,
поскольку трубы лопнули... Хмельной народ мой
встает и пробуждается, поёт и плачет...
О ком идет рассказ? — И о тебе, быть может!
Зачем затеян он? — Да невозможно молча!
У каждого из нас — почти одно и то же!
Герой мой сотворён из обгорелых клочьев
иллюзий, детских снов, чужих воспоминаний;
от каждого из вас он взял по alter ego...
Как девочку весной лесная чаща манит
уйти подальше с глаз и, сняв бюстгальтер, бегать, -
так души убегают в буреломы ритмов
и дикой красотой самих себя пугают,
пока не позабудут, где их дом — и, крикнув,
ждут молча — вдруг откликнется душа другая?..
...Какая тишина! Не обольщайся, призрак, —
в лесах и городах тебе ответит эхо.
Научишься общаться с ним — считай, что призван!..
...Поел герой — и надо на работу ехать.
5. Дорога на работу
Часть I. Повседневность
Пере-бежим шпалы, пере-сечём лужи —
и на шоссе выйдем в моторном шуме.
Времени не осталось. С боем влезать нужно
в тесный автобус, полуополоумев...
Как паукам в банке, братьям твоим тесно.
Злоба находит выход — выходит ругань.
Изобретать танки! — Освобождать местность!
А пока — бессильно ругать друг друга…
Пожалей восьминогих душ владельцев крикливых
и молчи, изогнувшись, стоя неловко,
да в изгибах дороги — жди сюжетного дива!..
...Выходи: его и твоя остановка.
6. Работа
Часть I. Повседневность
Призванье капает по пробиркам —
и дырки всюду — и не заштопать!
Ох, тропы горе-интеллигента
по градиентам! — Бесплодный опыт!
И снова — нудный гул центрифуги.
"На круги" — вырваться ли стакану?
Как странно — руки в крови крысячьей!
Что значит — "каяться слишком рано"?
А в это время перед дисплеем,
синея от непонятных данных,
туманным ветром логик обвеян,
балдеет кто-то еще... Как странно!
В осточертевшей мокрой палатке,
так падки до тепла и до спирта,
клавир твой, Бах, забыли ребята —
и даты так тяжелы для лир там!
А вот на чёрной машине — пузо,
да с грузом ценного дефицита.
"Иди ты на ...!" — сияет во взгляде.
Вот дядя — деловой, сановитый!
А у конвейеров крутят гайки,
на пайки выбивая бумажки,
и "тяжко" — слишком слабое слово.
И снова в клетке — ручные пташки
волшебных снов, карнавальных бредней...
А бреднем выловленные рыбы
могли бы воздух жарящий, вредный
по бледным жабрам гонять? На дыбу
унылых будней вздёрнуты разом
и, глазом выбитым пучась, души
разрушат все иллюзии... Разум, —
экстазом выбей из рук баклуши!
7. Быт
Часть I. Повседневность
Штучки-дрючки, к унитазам ручки,
шить ботинки нить,
пассатижи, свёрла, мазь на лыжи —
где вас раздобыть?
— Знаю, знаю магазинчик с краю —
маленький такой;
там железный инвентарь полезный,
очередь — рекой...
Прочь, пробирки да познанья дырки,
множество потерь!
Краше, чище утлое жилище
сделаем теперь!
Встанем рано — и греми, осанна,
хламу похвала!
Жарим, пилим, клеим, шьем. Осилим
или нет? Дела...
Холст, медяшки, джинсы да рубашки,
да хороший нож,
вилки, ложки, запонки, сережки. —
Нету! Не найдешь!
Всё — проблема! Прагматизма тема, —
пой, греми, пищи!
книжки брось-ка! В руки — по авоське —
да ищи-свищи!
Мой герой, навьюченный горой
картошки и муки,
масла, мяса, овощей и кваса, —
ужин испеки!
Толпы женщин, чей венец развенчан,
вьючные идут.
Раз роди — и будет впереди
тяжелый бабский труд.
А когда ворвётся к нам беда
и пустит все на слом,
ты героя — жертву домостроя —
помяни добром!
8. Кино
Часть I. Повседневность
Красный угол кино — белое полотно.
Ты уставься. Смотри, как убьют на пари.
Ты отек как мешок? Жизни выпущен сок? —
Ощути, как во сне, ты себя на коне!
Ты не видел, болван, этих сказочных стран? —
Вот они! Ты по ним пролетаешь, как дым.
Тьма родных и больных... Ты боишься за них?
Все здесь — здоровяки, как на племя быки!
Год твой — скука, день в день, — триста раз — дребедень?
Здесь за десять минут соблазнят и побьют!
Ты — в плену мелодрам? Меланхолик ты сам? —
Эти бабы кино — все твои! — Решено!
Идиот-пешеход, на ногах — "Скороход"! —
— Здесь — такие пальто, интерьеры, авто!
Ты — такой же, как все, — лишь язык для бесед? —
— Вот как надо скакать, и страдать, и стрелять!..
...Здесь сидит наш герой и следит за игрой.
Лицедей от себя убегает, любя
лицедейство свое, — наркоманов питье,
панацею и плен, наш галлюциноген. —
— И глазами ты пьешь разноцветную ложь,
чтоб побыть не собой. — Как и все. Как любой.
9.Салон
Часть I. Повседневность
Входите. Прямо по коридору.
Ренан, Брокгауз...
— Наследство деда.
С ректификатом прибудут скоро.
— Так что там сказано в Аюр-Веда?
— Скажи, хозяин, вот эта, маслом,
работы Р.?
— Старичок, ты "рубишь"!
— Р.? А полнее?
— Вопрос опасный...
— But why?
— Синьора, Вы — "Фея в кубе"!
Он прав: ты — фея, я — слишком старый...
Не надо, милый, — тоска такая!
А где ваш друг?
— Который?
— С гитарой.
— Он ТАМ теперь...
— А к нему пускают?..
— Так что? — Вивальди? Эмерсон? Песни?
— Дай поспокойней, по-атональней...
— Какие вести принес нам "Вестник"?
— Дышать темно!
— Невозможно!
— Жаль, не-
возможно вылезти нам из грязи!
Зачем так узко? — Весь мир — зловонный!
На нашем глобусе — метастазы!
Чем лечат рак?
— Плазмиды...
— Нейтроны...
— Ребята! Нужно лекарство! — Маме!
— В реанимации спросишь Васю...
— Она в интиме — как в мелодраме!
— Чего ты хочешь — в девятом классе?
— Развратник!
— Да, синьора, — хреново!
А Вы бы вместо неё...? —
— Природа!..
— Генук трепаться! Авторам — слово!
Прочти-ка вещи этого года!..
10.Интим
Часть I. Повседневность
Вот Он — и Одна из Них... Увы!.. — песок или снег
следы сохранят на миг — но не сберегут навек
две нитки следов, ведущих в чей-то даденный дом,
в банальное и святое — в это "побыть вдвоём".
Останьтесь, тактичный Бах, и свет в полторы свечи,
и сказка в нагих тенях! "Шепчи, шепчи и шепчи" —
диктуют Ему и Ей прикрытые полутьмой
сюжеты прошлых ночей с концами "моя" и "мой".
И Он и Она припомнят десяток лиц или — два,
и с каждою (с каждым) — полночь, и снова — те же слова...
В оврагах воспоминаний скользко! — не поскользнись! —
своя-то ноша не тянет — с чужою падают вниз!
А лучше — молчать: уже лет тысяч пять или шесть
слова подобные сжечь способны робость и честь.
Слова польются рекой "затем как...", "после", "потом" —
вопрос: "какая?", "какой?" — ответ: об этом, о том...
"Сегодня — только сегодня! — Помни: это — игра.
Повестка из преисподней, лучшая, чем вчера?
Не верю!
— Знаешь, я тоже. Не зарок — не порок!
Как все мужики похожи! Милый, ты одинок!
Что, в жилетку поплакать? Что тебе это даст?
Глупый! Надежда — якорь!
— Что ты, рыбка, — балласт!
Две лодчонки столкнулись — случай, судьба, прибой.
Паруса не порву ли, оставаясь с тобой?
Занесут тебя волны на парусах твоих!
Значит, так надо! Помни: ты — лишь одна из них...
Ты, однако, не рыцарь!
— Нет, скорее — султан.
— Бог мой, — Кама, я — жрица.
— Где, Изольда, Тристан?
Где же, Лейла, Меджнун твой? Как и я, ты вольна,
заражённая бунтом... Почему ты одна?
Руки прочь! — доболтались! Идиотский вопрос!" —
(Два зрачка погружались в половодие слёз...)
"Маленькая, не надо слёз и к чёрту слова!
Снова друг другу радость немо будем давать!.."
Ночь качает пространство снова, как и всегда.
Светом непостоянства над телами — звезда...
...Солнце пробило шторы — обезглавленный нимб...
Это было — в который раз! — и с Нею, и с Ним!
11. Отпуск
Часть I. Повседневность
По бессмысленным курортам —
дорогим, крикливым, пляжным;
по продажному
комфорту;
по церквам, костёлам, башням;
по вчерашним
заграницам,
по попутчицам-блудницам,
по столицам
и уездным
городкам,
по барам местным,
по известным
ресторанам,
хуторам, холмам песчаным,
по диванам,
танцплощадкам,
по турбазам, по палаткам,
по повадкам
по звериным,
по лесам, озёрам длинным,
по совиным
по полянам,
по луне, росе, туманам...
По тому, чего на свете,
может быть, и не бывает!
Потому и бродят дети
по совсем чужому краю,
понимая
неизбежность
столкновений с Предыдущим
в самой гуще
самых нежных
песен, в памяти поющих.
12. Вступление в часть II
Часть II. Прошлое
Тонкие пальцы Удачи играют с цветком;
с дивным цветком, что как-то приснился в детстве.
В детстве приснились пальцы. Они тайком
дали тебе цветок. А был молодец ты!
Был молодец на лихом коне, что сумел
этот цветок небрежно носить в петлице;
вследствие этого — был и красив, и смел...
Мало ли что ещё в детстве может присниться?
13. Рождение.
Часть II. Прошлое
Не поздно и не рано
случилось рождество —
роддом Грауэрмана
нам выплеснул его.
Куда, скажите, гонка?
Вот сумасшедший бег!
И вот с водой ребёнка
выплёскивает век
в Москву пятидесятых,
в готический фасад,
в таинственность Арбата
и в антиквариат.
Его родитель — помесь
элиты и шпаны,
сносивший на дипломе
последние штаны,
а мама — птица-жрица,
не знавшая тоски;
она еще стремится
в театры, в языки...
Зачем же этим тонким
и любящим двоим —
вонючие пелёнки?
Но мальчик был любим,
и потому ректальный
продукт (а проще — кал)
пеленки пачкал — жаль! — но
их жизнь не омрачал.
14. Память детства
Часть II. Прошлое
Старый город умер. Распался. — Неизвестно, по чьей вине.
Этот город нам всем остался — в ностальгии, в сказке, во сне.
Там шаги отдаются гулко, и полны дворы тополей.
Там в закатные переулки, солнце, свет свой снова налей!
Там дома на жильё похожи. — Каждый дом имеет лицо
с золотисто-охристой кожей — интерьер, колонны, крыльцо.
Там застыли львы и наяды между окон, как между скал.
Там тебе ничего не надо, если вновь ты туда попал...
Мы заснули или проснулись в этом мире начальных лет? —
Помнишь мамин лик среди улиц — тех, которых давно уж нет?
Где стояла твоя коляска под готическим сводом окна,
там — машинная свистопляска средь дорожного полотна!
...Или вот: сирень и терраса. Дождь июля. Сделал отец
Первый лук твой, стрелу — и масса наслаждений: ты-да стрелец!
...Вишни, травы, берёзы стойки только в памяти — так-то, друг!
Там теперь растут новостройки — тот бетон, что всюду вокруг!
Так что детство твоё убито. Остаётся дел хоровод.
Дело сделано. Шито-крыто. Позабудь о прошлом. — Вперёд!
15. Детский сад
Часть II. Прошлое
Ребёнку — три года. Мать работать должна.
А с кем оставить младенца? — И вот она
бежит из детсада, в страхе захлопнув дверь,
поскольку "так надо"... Какой будет теперь?
Младенец ревёт белугой, и тут к нему
подходят четыре друга — по одному.
Они пытаются с рёвой заговорить,
но раздаётся окрик суровый — и нить
тотчас же рвётся. Педагогиня идёт
к новенькому — и строит вокруг хоровод.
"Детки, пойте, пляшите! Получит урок
плакса, слюнтяй, маменькин горе-сынок!
Видите, — плохо с нами ему! Домосед!
Но ничего! — Попляшет — и будет как все!"
Тридцать ровесников. Каждый в обе руки —
"хлопнем-притопнем!" — красные взял флажки...
Всё впереди: на даче детсада ночлег,
пять пятилетних друзей и ночной побег.
Крик мамки-няньки. Угол. Кислый компот.
Тёмный карцер и кляпом заткнутый рот —
(Так в детсадах отучали болтать за едой).
Праздников фальшь, украшенная ерундой.
Первые знаки секса: "Что в той дыре?"
Драки. Подкоп. Сигареты на пустыре.
Вечером ожидает родимый дом,
первые книжки, прочитанные с трудом...
Но и тут — неспокойно: больная мать
вынуждена подёнщины груз таскать.
Маме — "Жидовка!" Дошкольник— антисемит? —
Нет, в детсаду — синонимы: "жадный" и "жид".
...Парами — стройся! — прогулка. Шагают. Но
петь, отставать, смеяться — запрещено.
Глас воспитательский — глас народа. Не лей
слез, начиная годы детсадских дней!
***
Трактат об инакомыслии ВТОРОЕ СЛОВО Цикл "Травник"
